Черная Кровь Победы - Страница 19

Спустя десять-пятнадцать минут, они, наконец, начали выбираться из города, вырвавшись на дорогу, разбитую колесами тяжелых грузовиков. Мэтью обернулся к Рябову:

— Мы приближаемся! Чувствуете торжественность момента? Если вы были правы — Великобритания вас не забудет и сильно отблагодарит. После какого-то времени работы на нас. — Крикнул, перекрывая шум мотора и лязг он.

Капитан, опять молча, кивнул, подумав «Что не забудет — это точно. А с остальным-то — вряд ли».

Перед глазами Александра из-за горизонта поднялись стены и ворота. Это и была знаменитая база Великобритании под Мосулом. В небе проревели двигатели бомбардировщика, несущего дежурство. Рябов знал — видел по фотографиям, что на базе десятки этих хищных птиц, готовых в любой момент сорваться с места и направиться к Баку, чтобы сделать свое кровавое дело без жалости и сомнений.

Автомобиль притормозил у ворот. Навстречу ему вышли несколько солдат. Шофер высунулся наружу и показал пропуск. Мэтью махнул рукой из окна. Солдаты придирчиво осмотрели пропуск и, всмотревшись в пассажиров, отступили по сторонам. Ворота медленно раскрылись. Машина газанула и вкатила на территорию базы. У Рябова захватило дыхание. База была действительно огромна. По большой, необъятной взгляду площади, сновали солдаты, техники и какие-то гражданские специалисты. Повсюду кипела будничная кипучая деятельность. Солдаты перевозили тележки с горючим и оборудованием к аэродрому и обратно под неусыпным надзором технарей. Офицеры спешили по своим делам из казармы в казарму. Гражданские специалисты что-то обсуждали и держали под мышками папки с бумагами. База действительно была воплощением мощи Великобритании и напоминанием о том, какие мощные противники есть у Страны Советов за рубежом. Александр только тихонько вздохнул. С этой мощью он сейчас оказался один на один. На него на секунду нахлынуло ощущение беспомощности и слабости. Даже подавленная мысль о том, что он ничего не сможет сделать и его вообще уже раскусили.

Однако одно мощное усилие воли заставило его разорвать это поганое и ложное чувство, возвращая в привычную колею. Ему есть с чем и как бороться с англичанами. Да, он ничего не сможет сделать с этой их базой и всей Империей в целом, но свой небольшой вклад в защиту Родины и подрыв основ империалистического хищника — вполне может. Чем и займется. Даже — уже занимается.

В уже более приподнятом состоянии духа, капитан наблюдал, как их машина подъезжает к крупному строению — видимо, штабу базы. И тормозит. Солдаты, дежурившие у входа, подошли к дверцам автомобиля. «Значит, точно штаб».

Мэтью вылез из автомобиля. Также поступил и Рябов. Бэррингтон показал свое удостоверение и указал на капитана с одной уничижающей фразой «It is my Russian traitor».

Солдаты взглянули на него и отвернулись. Как показалось капитану — с презрением. Да, предатели полезны любой державе, куда они сбегают, но это не значит, что их будут любить. А уж тем более солдаты, воспитанные в любви к своей Родине, никогда не полюбят перебежчика, который предал собственную страну. Рябова перекосило от отвращения. Он вспомнил покойного комполка и Шуринова — как можно было быть такими?! А теперь он выглядит так в глазах врагов. «Не сделать ничего неправильного! Смотреть только в глаза! Это легенда, это задание! Ничем нельзя показать свое истинное отношение!» — давал себе установку за установкой Александр, пока его не отпустило жуткое и противное до какой-то липкости ощущение. «Ты сам вызвался на такую работу, ты мог отказаться! Не криви теперь носом!».

Немного успокоившись, он захотел было потянуться за портсигаром, но заставил себя остановиться. Он должен придти в себя окончательно сам. Без сигарет, без алкоголя, без ничего. Это ведь действительно теперь его работа. А если все получится успешно, правильно, и он даже выживет — это будет его работой еще на долгие годы. Именно так он будет помогать Родине от хищных птиц, ждущих команды на взлет, чтобы лишить ее черной крови, питающей всю военную мощь Страны Советов. «И если проводить аналогии — то трубопроводы — это вены, артерии и прочие сосуды, гонящие кровь к органам и конечностям всего могучего организма Союза… Тогда нефтепромыслы Баку — это сердце страны, в которое с этой базы постоянно нацелен вражеский клинок. Даже стилет, скорее». Рябову опять стало не по себе — он представил, что постоянно ощущает мозг великой страны — товарищи, управляющие всем этим организмом из Кремля. Какое напряжение они переживают постоянно. А ведь это — важнейшая проблема. Но даже она — не одна. Так можно даже посочувствовать товарищам Кагановичу, Сталину и Калинину. Его нервов бы не хватило на ежесекундное понимание опасностей и борьбы с ними.

Ну что ж, сейчас он им поможет сбросить с души хотя бы часть груза.

А тем временем, пока Рябов размышлял, потрясенный глобальностью открывавшейся ему картины, они с Мэтью прошли по коридорам штаба. Мимо снующих людей и прокуренных кабинетов и оказались на третьем этаже у дверей в зал заседаний или актовый зал, судя по тому, что у Мэтью снова потребовали документы, стоящие перед входом два дежурных. «А у них тут мощная система охраны. Видно же, что идет свой, а все равно проверяют документы. Безопасность у них поставлена во главу угла и явно на высоте» — отметил про себя капитан.

Наконец двери конференц-зала (теперь Рябов понял, что это такое за помещение) захлопнулись за ними и капитан увидел большое помещение, длинный стол овальной формы, проектор и полотно, висящее на стене. А также — несколько человек, уже ждущих их. Двое из них были гражданскими — Александр сразу и безошибочно понял, что они специалисты нефтяники и трубопроводчики. Остальные трое были военными. Об этом говорила не только форма, но и характерная осанка и выдержка, сквозящая в каждом их взгляде. Он чуть было не упустил из виду шестого англичанина, который также сидел за столом. Тот явно был высокопоставленным офицером разведки (Ми-5 или Ми-6?). Его как будто бы и не было за столом. Но его цепкий и пронизывающий взгляд уже успел изучить Рябова, казалось, до глубин его души. «А это вряд ли — тогда бы я сидел в тюремной камере, а не входил на совещание». Но все равно, начальник Мэтью был пугающе опасен. Военные рассуждают как военные. С ними он всегда найдет общий язык, к тому же они его изначально презирают как предателя и относятся пренебрежительно, это видно уже сейчас, потому как они безразлично мазнули по нему своими взглядами, чуть скривив уголки губ. Гражданские специалисты — наверное, лучшие в своей области, но ничего не понимают в разведке и шпионах. У них другая важнейшая цель — качать нефть и обеспечивать ее доставку. А вот этот вот «товарищ»… тихий, неприметный, с довольно длинными волосами по плечи, завязанными в конский хвост и в как будто небрежно наброшенной на себя форменной одежде… Очень и очень опасен. Ему нет дела до нефти и открывающихся перспектив. Ему надо знать о перебежчиках и предателях все. Иначе бы он не был тем, кем он является. Мэтью по сравнению с ним действительно простак, любящий словесные спарринги и наслаждающийся своим положением в обществе, явно данном ему из-за влияния его семьи в иерархии британских благородных семейств. А этот — может быть, даже пробился из низов. А если и «благородный» — то занимает свой пост не только из-за происхождения, отнюдь.